Темноглазая татарка наточила мне коньки —
Сразу крыша покосилась у моей большой башки.
Как зовут тебя молодка, а молодка говорит:
Имя ты моё услышишь, когда будет лёд залит.
Э-э-эй, э-э-э-э-э-э-эй!
Имя ты моё услышишь, когда будет лёд залит.

Я включил прямые ноги и собой был очень горд,
Тихо ракушку поправил и ключицей въехал в борт…
Надя, Вера, Женя, Нина — всё как будто не она,
«Лена, Лена!» — вдруг заныла моя бедная спина
Э-э-эй, э-э-э-э-э-э-эй!
«Лена, Лена» — вдруг заныла моя бедная спина.

С той поры хоть задом еду, хоть вперёд качу бочком,
«Лена, Леночка, Ленуся!» — повторяю пятачком.
Что ж за бестолочь такая, у меня ж другая есть,
Но уж Лену, словно клюшку, мне из сердца не известь.
Э-э-эй, э-э-э-э-э-э-эй !
Только Лену, словно клюшку, мне из сердца не известь.

Сам я парень с левым хватом и по жизни нафинтил,
А по факту словно шайба в сети Лены угодил.
Я сегодня сброшу краги и на шлеме поклянусь:
«Чтобы мне коньки отбросить!
Я люблю тебя, Ленусь!»
Э-э-эй, э-э-э-э-э-э-эй !
«Чтобы мне коньки отбросить! Я люблю тебя, Ленусь!»

Я буду долго гнать велосипед
В глухих лугах его остановлю —
Нарву грибов или сложу куплет
Мне трудно — я и то, и то люблю

Ещё хочу я сыну гол забить,
Попить пивка, попариться в трусах,
Поймать плотву и снова накатить,
И сделать это всё за три часа.

В полёте шли четыре драки —
Фанаты шли в последний бой,
А бойкий парень в старом Яке
Тряс шоколадной головой.

Свой чемодан искал Шепяткин,
А кто-то брал седьмой этаж,
Уснувший парень с «пятихаткой»
Дополнит утренний пейзаж.

Дышали в трубочку бебеды,
За счёт насосов-москалей,
И как в Полтаве гнулись шведы
От вида красных труселей.

Не любите футболиста
Он и с виду неказистый,
Он татуирован и небрит
Будет муж с мячом играться.
По ночам тренироваться,
Норовя исполнить левый финт.

Не успеешь оглянуться,
А твой муж,напялив бутсы,
От ворот несётся до ворот.
И всегда во сне ночами,
Будет он сучить ногами,
Вспоминая сольный свой проход.