Снова нам на лекцию с утра,

Снова мы оторваны от близких,

Снова перед нами два шара,

А за ними прячется Кучинский.

Нам забыть по-прежнему нельзя.

Всё, что Вы когда-то объясняли.

Милые усталые глаза

Списывать спокойно не давали.

Дитя застоя и романтики
Я в детстве рос примерным мальчиком,
Мной, трактористом и отличником,
Гордилась вся моя семья,
Но мне, непьющему тогда ещё
Попались пьющие товарищи,
И в общежитских возлияниях
Прошла вся молодость моя.

Дарились розы, платились взносы
И надвигался на Красавице слёт.
Менялись дозы, колхозы, позы
А чистый мизер был как главный зачёт.

Когда уйдём со школьного двора,
Отметив свой последний детский праздник,
Куда бы жизнь потом не завела —
Буквально из-за каждого угла,
Как чёрт, возникнет Зямы одноклассник,
Когда уйдём со школьного двора.

Пройди по тихим школьным этажам —
Нас столько в Политех напоступало,
Кто стал врачом, а кто в Париж сбежал,
А кто-то в комсомоле заряжал…
Когда на слёте водки станет мало —
Пройди по тихим школьным этажам.

В жизни юной столько было:
Сессия косой косила,
Партия за нас просила,
Боевые деньки…
Лето — время стройотрядов,
Несколько других нарядов.
А какой по жизни статус —
Говорили значки.

Шаланда, полная шаланда,
Шушенская ГЭС,
Щебень и шпунты.
Шаланда, полная шаланда,
Столько лет прошло,
Но помним я и ты.

Дымились мозги после ТОЭ,
Был взят измором деканат.
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати ребят.
Как много их легло — студентов!
В освободительной войне —
От незнакомого доцента
На неопознанной волне.
От твердолобого доцента
На неопознанной волне.

Строгого Янчуса брови пушистые
Над переносицей грозно сошлись.
И от пробоя флюиды душистые
Смыслом наполнили всю мою жизнь.

Помнишь те лабы и ГИНы гремящие?
Янчуса профиль – как лик сатаны.
Травмами жуткими не проходящими
Головы наши поныне полны.

Помню железные клетки скрипучие,
Помню гигантский фарфоровый ввод.
Помню, гармоники душу мне мучили,
Или вопросы про громоотвод.